цалкам
тэхнічны вадаём
|
||
Торч
( Творчество
Обезбашенных Расколбашенных Челов )
Все должно стать гораздо хуже, Я
прибью свою надежду Неоконченный
роман в трех частях о работе мозга в зимне-весенний период Часть
1 …на
мягком коврике у камина спит, свернувшись клубком и накрывшись хвостом,
твой вчерашний пушистый сон. В теплом безмолвии потрескивающих поленьев
рождается мысль. Чувство бескрайнего одиночества вслед за серым дымком
поднимается по трубе все выше и выше, к звездам, чтобы найти себе другого
хозяина среди мерцающих холодной красотой звезд… У
меня есть друг. Он нежный и ласковый. Я тоже ничего, по сравнению с ним,
- я маленькая серая мышка, вылезшая из мусоропровода. Он часто приходит
ко мне, и каждый час нашего совместного пребывания мы посвящаем танцам.
Мы танцуем «Танец любви». Сначала я подставляю свою серую, подранную мордочку
его сладким поцелуям, а он обволакивает ее своим горячим дыханием и согревает
за ушком. Потом я переворачиваюсь на спинку и подставляю свое волосатое
пузико, а он своими нежными пальцами- лучиками дыбит шерстку и ковыряет
пупок. Как истинный рыцарь, он целует мои ладошки, заставляя выпускать
коготки. После танца мы ложимся вместе и смотрим друг на друга, я пою
ему свою песню, а он обнимает меня и дарит мне свое тепло. Провожаю его,
сидя на крыше двенадцатиэтажки, и смотрю, как его обнаженный торс растворяется
в оранжево-синеватой дымке. Кубарем спускаюсь с вонючей, описанной жалкими
подростками лестнице; я спешу домой, чтобы привести себя в порядок к завтрашнему
танцу. Утром он приходит, стучит в окно, заходит, выводит меня из ночного
забытья, разворачивая мое сонное тело, и ведет опять на крышу. Там мы
опять танцуем, пока не приходят его развратные подружки Тучки и не уводят
его в свой бордель, или пока не придет какой-нибудь мартовский кот, который
вернет меня на четыре лапы, прижмет к грязному рубероиду и будет жестоко
насиловать, больно кусая за шею. Небо,
отпусти меня домой… Тебя
нет. А небо молчит.
Black
cloud crossed my mind
Blue mist round my soul Feel so suicidal John Lennon Душно
внутри меня. Слишком тесно в моем внутреннем пространстве. Оно забито
органами, мышцами, нервами, связками. Мерзко снаружи. Дождь, воздушные
потоки облака… Я мало сплю. Тем не менее, я чувствую себя бодро. Весь мой дух (контроль моей плоти) тренируется еженощно, ежечасно. Мне говорят, что я не должна уставать, и я снова беру в руки алебарду или меч и продолжаю совершенствовать боевые навыки. Хотя я давно уже не билась с живыми людьми. Последний мой партнер по схватке был вынесен на щите во двор моей тюрьмы. Иногда я люблю свой дом. Иногда я о нем не думаю. Иногда я помню каждый портик. Иногда я падаю с винтовой лестницы, ведущей на башню, лежу, глотая кровь и плачу. Когда я устаю плакать, я переворачиваюсь на спину, широко открываю глаза и смеюсь. Иначе можно сойти с ума. Я не могу придумать себе занятия, потому как каждое мгновение должна выполнять задания 14 инструкторов. Моя любимая игра – поединок с медведем или волком. А иногда - втроем. Вгрызаясь в их жадные, налитые кровью языки своими почерневшими зубами, я забываю, что я - человек. Мой противник не верит, что он зверь. Раньше учителя стояли у маленького окошка в потолке моей обители и через решетку управляли животными при помощи пик. Через некоторое время они исчезли. Совсем недавно, разламывая грудину уже удушенного зверя, я ощутила упреждающий укол их железной пики и грозного взгляда. Хотя грозность трудно отличить от гордости с залитыми кровью глазами. Но самое веселое для меня занятие – когда меня раз в несколько сотен лет выпускают далеко за пределы замка и разрешают реализовать мои навыки на живых людях. Но я умею не только драться. Я умею все, что я знаю. Совсем, вроде, недавно мне пришлось снова громить англичан. Их было мало. Но не в этом дело. Все случилось так быстро, что я не успела опомниться, как вернулась домой. Не знаю, почему мне запомнилась эта не запоминающаяся совсем битва. Иногда я чувствую, что там я в очередной раз умерла. Иногда – что не умерла, но и не выжила. Иногда – что недоскончалась. Иногда - что этой битвы не было. Когда мне становится грустно, и трудно дышать, я отстегиваю кирасу, кладу руку на грудь, слушаю, как через шрам бьется обломанный наконечник стрелы, и сплю. ××× Маленькие серебристые ниточки падали на землю. В полете, сплетаясь в легкую паутинку, они тоненькими иголочками прокалывали Землю, образуя на ней маленькие зелененькие болотца. На болотцах цвели белоснежные кувшинки. По вечерам переливчато квакали лягушки. А еще в болотце гнил труп лошади. Жутко воняло и было скучно. Дурилка по мотивам 27 сонетаby William Shakespeare “My mistress eyes are nothing like the sun” -My mistress ass is like two friges! -My master’s dick is nothing… Just nothing. -My hunger for her is just about seven inches! -Seven inches?!!! Keep dreaming on! -O.K. Six and a half. -It is so HARD… to feel… that you are certain. -Oh, yeah, baby, it’s hard and stiff, you can be certain. -My lord, don’t be so self-assured… Cause this will lead to a decline. -Oh, yeah, decline. We shall decline together! -To sex or not to sex? Decline and get some sleep. -To sex! To sex! And then to die in overwhelming passion. And then to resurrect to die again on some occasion… -The SEX is coming! Or YOU are? -I am! I’m near! I’m almost there! I’m almost gone! You’ve turned me mad and crazy. My pants are wet, and now I’m lazy. -I’ll make you strong again, And I will wash your pants, Just come… -O.K. I’ll come. Satisfucktion? Яйцепуп сидел такой довольный. Он прорвался. Солнце светило со спины, т.е. оно могло бы светить в спину, если бы не было стены. Но она была, т.е. она и сейчас есть. Есть. Кстати очень хочется. В смысле есть. - Шизофрения? - Нет. - Тогда что? - Может быть усталость? - Да? Нет! Яйцепуп сидел такой расстроенный. Солнце село. Село было не далеко. - Пойти - не пойти? - Куда? - В село? - Лето? - Нет! - А когда? - Скоро. - А сейчас? - Весна. - Непохоже. - Вот-вот. - Кстати! - Что? - Ничего… Яйцепуп уснул. Луна светила в лицо. Лица было много, поэтому Луна тоже светила много. - Утро? - Нет. Его не будет. - А летом? - А летом будет. - Это хорошо. - Конечно хорошо, ведь надо когда-то же спать… Ужо
мароз. Пасохлі травы,
Йожик Разбудил
йожика его собственный кошмарик. Йожик высунул носик из-под листочка,
пошевелил им и понял что у него сушняк. Пух И
снова я ощутил на свои плечах невесомый, ××× Я
буду лежать на ледяных каменных плитах пола у твоих ног. Я буду танцевать
в едином ритме с раскаленными языками пламени. Я буду шершавым языком
волчицы лизать твой лысый череп. Я буду идти к тебе по осколкам цветных
стекол, и путь к тебе будет окроплен моей кровью. Я буду перебирать пряди
твоих золотистых волос и вплетать в них серебряные нити нежности. Я буду
будить тебя по утрам кошачьим мурлыканьем и довольным урчанием. Я буду
покрывалом из розовых лепестков на твоей постели. Я буду прохладным белым
вином в бокале твоей женщины. Я буду жить в твоем холодильнике между кубиком
льда и замороженной клубникой. Я буду рассветным лучом касаться твоей
кожи. Я буду тенью твоей тени. Я буду замаливать твои грешки и мелкие
проступки. Я буду дорожной пылью на твоих ботинках. Я буду желтой листвой
шелестеть на фоне пронзительно-голубого осеннего неба, такого яркого,
что больно смотреть. Я буду обнимать тебя соленой океанской волной. Я
буду нашептывать тебе о самых тайных желаниях. Я буду перетекать в тебя
по капле и становиться одним с тобой целым. Я буду твоей музой, рассказывающей
о внеземной красоте северных закатов. Я буду таблеткой Ecstasy у тебя
на языке. Я буду слезами, выжигающими твои щеки, когда твой сын умрет.
И я буду звать твоим именем нашу дочь. …the
people who hide themselves behind a wall of illusions ××× Он
смотрел на мир чуть раскосыми, похожими на инопланетные, серыми глазами.
Глазами цвета холодной равнодушно-безразличной стали. Многие считали,
что они голубые, хотя он был уверен, что они истинно серые. Впрочем, его
мнение часто расходилось с мнением окружающих. Часто он люто ненавидел
дикой первобытной ненавистью все радости и прелести существования в этом
насквозь прогнившем и протухшем измерении. Иногда он готов был простить
миру всю его озлобленность, высокомерность, мнимую оскорбленность, гнев,
амбиции, злобу, раздражение, беспросветную тупость, душевное уродство,
несправедливость, зловредность, склонность к насилию, похоть, извращенность,
цинизм – только потому, что был счастлив. Заполнен до краев какой-то детски-непонятной,
похожей на улыбающееся небо, радостью. Но больше всего он любил бывать
в своем собственном измерении, своем хрупком мирке со стенами из облаков,
полом из паутины, потолком из капелек весеннего дождя и иллюзиями вместо
окон. Там никто не мешал ей побыть наедине с собой, никто не пинал ее
за теорию бесполости, никто не произносил банальных фраз и пустых слов.
Ттишшшшшина... Там она, урча, как огромная серая кошка, могла, залившись
по самые кончики ушей чаем, спать, свернувшись пушистым клубком у камина.
Он так любил перелезать через стену иллюзорных облаков ( или заоблачных
иллюзий), и становиться самой собой. Каждый прячется за свою стену иллюзий.
Ее стена – это ее комната, ее ботинки и ее рассказы. В них он выражал
себя, становясь ею. Ведь, на самом деле, он был девушкой. Точнее, по всем
внешним признакам он принадлежал к женскому полу, к прекрасной половине
человечества, к этой расе лживых, с вечно обостренным синдромом хронической
сучности, прирожденных притвотщиц. Я
хочу быть Кошкой, нет, не красивой и пушистой, а гордой и независимой.
Кошка всегда может уйти, и прийти она тоже может. Если закрыта дверь,
она войдет через окно, она не останется на пороге. И Кошка никогда, слышите,
никогда не плачет. Кошки не умеют и не любят плакать. Когда ей делают
нехорошо, она кусает и царапается, когда ее выбрасывают с седьмого этажа,
она приземляется на все четыре лапы, отряхивает хвост и больше никогда
не возвращается. А ЯЯЯЯЯЯЯ!??? Я ухожу побитая, я долго своими слезами
зализываю раны, я всегда плачу, я не хочу так, я хочу как Она, как Ты.
А Ты???!!
Происходящее
сыпалось откуда-то сверху. Оно было похоже на туман, такое же густое,
так, что ничего не было понятно. Не понятно, откуда. Не понятно, зачем,
почему и куда. Все чувствовали, что надо уходить, и Абсолютно Все знали,
что идти некуда. Изредка в Ком-нибудь вспыхивала Искорка-Надежда. Ком-нибудь
вскакивал и спешил поделиться с Кем-то. Но Кем-то не зажигался от Искорки-Надежды
и ругал Ком-нибудь за легкомыслие. И Ком-нибудь потухал уже навсегда,
он пытался резать вены. Иногда это получалось. Тогда к запаху тумана Происходящего
примешивался запах теплой крови. Всех тошнило, и Все опять хотели сбежать
из этой Мерзости Происходящего. Кто-то в первом радостном порыве вскакивал
на кочку, вырывал свое сердце и кричал: «Побежалиии!!!». Но нельзя жить
без сердца, даже если живешь для других. Опять пахло кровью. Опять хотелось
блевать… Жил-был
ежик в бигудях и было у него четыре ножки и носик пупочкой. Ёжик был мальчиком
и очень любил девочек, но те не любили его, потому что он носил трусики.
А без трусиков ёжик не мог. А знаете почему? Пиписка очень мерзла. Вот. Кошка плачет, кошке больно, у кошки по весне авитаминоз. Слону плохо, слон в прыщах – у слона авитаминоз. Ежик кашлял, ежик чхал. Ежик колол витамин С и перестарался – все равно авитаминоз. Пейте витамины по весне, но не злоупотребляйте. Посвящаем всем тем, кто знает, что во всем виноваты слоны, потому что они вырастают из мух… |
||
©2001 - 2003 Nasza Balota |